Заплативши кровью за Берлин, мы не ждали от своих удара. Я стою у входа в магазин, как непринимаемая тара. Иван РЯДЧЕНКО.
Заплативши баксы за билет и Пегаса малость оседлавши, на батон намазавши паштет, сам себе стихи я сочинявши.
Чуть хлебнувши, чтобы вникнуть в суть – а иначе ж не поймешь, не пивши! - посвятивши стих чему-нибудь, я печатавши их поспешивши.
Словом, закусивши удила и не похмеливши, как годится, я стоявши у дверей была, со стыда едва прикрывши лица.
Люди, заходивши в магазин, шли к отделу, принимавши тару. Тару принимавши гражданин врезавши я доброго удару.
Повязавши тут меня менты, сообщивши этого газеты… Вы слыхавши? - Значит, мне кранты. Город мой оставши без поэта!
19 января 1994 г
Юнна МОРИЦ
ДУШИСТЫЕ НОСКИ
И вам поэты не соврут и скажут знатоки, что всенародный это труд – стирать свои носки.
Юнна МОРИЦ.
Немало самых разных дел у каждого из нас. И тот, кто в деле преуспел - найдет потехе час.
Один уедет на курорт, другой - запьет (с тоски!) А я спешу во весь опор стирать свои носки.
Семьи, детей, друзей, подруг дороже мне стократ моих носков нетленный дух и вещий аромат.
Вдыхаю в Болдине его, в Тарханах чую блажь. Носочки пахнут - ничего, да краток мой кураж.
За стиркой стала я стара. Прошли года, и вот уже стоит в углу гора нестираных колгот.
Но как поэт - я славлю мир, которому близки любимые - до самых дыр! - душистые носки! 29 июля 1983 г.
Ярослав СМЕЛЯКОВ.
ХОРОШАЯ ДЕВОЧКА ЛИДА
В десятках зеркал отражаясь, на полках лежат много лет стихи, что давно сочинялись, а новых пока еще нет. На лаврах уснул стихотворец, а девочка Лида меж тем познали счастье, и горе, и бабушкой стала нам всем. И старенький Лидин ботинок давно уже сдали в старье. И тысячи Танек и Нинок затмили собою ее. Но каждый концерт нас знакомит размеренно и не спеша с хорошею девочкой Лидой. А чем же она хороша?
Андрей МАЛЫШКО
КАТЮША
Как на вечеринке полупьяной в нашем поэтическом кругу я услышал песню океана, пред которой вечно я в долгу. В океане Тихом, Исаковском, негры из смоленских деревень в бескозырках форменных матросских пели про счастливый майский день, пели о девчонке симпатичной, о труде, о тяготах боев, полосе нейтральной пограничной и о дружбе стареньких отцов. И запала мне та песня в душу, принял я ее за идеал, потому что сам бы про Катюшу в жизни б никогда не написал!
Роберт РОЖДЕСТВЕНСКИЙ
1.ТАЁЖНЫЕ СТИХИ
Не привез я таежных цветов - извини. Но меня в этом ты, будь добра, не вини. Если кто-то соврет, что он что-то сорвал Знай, родная, что все это я собирал. Роберт РОЖДЕСТВЕНСКИЙ.
Не привез я хороших стихов - извини. Но меня в этом ты, будь добра, не вини. Если кто-то соврет, что он что-то читал - знай, родная, что все это я написал. Просто эти стихи - остальным не чета. Все другие стихи - это что? Тра-та-та! А мои, как облитые кровью желтки, в каждом сборнике толстом пылают жарки. Если кто-то другой их читать вдруг начнет, то никто никогда ничего не поймет. Для чего же тогда мои вирши нужны? Сам не знаю. Еще раз меня извини!
2.ЗАКЛИНАНИЕ ПОЭТА
Не думай о поэтах свысока: пройдут года, ты сам поймешь, наверное, насколько эта доля нелегка, насколько эта ноша - непомерная. Мгновенной гениальности пора проходит мимолетным наваждением, и больше ты нигде и никогда не встретишь в своей жизни вдохновения. Но надо ж нам на что-то пить. И есть... И спать, простите, надо хоть украдкою! И песни я пишу - числа им несть! - с Таривердиевым, с Бабаджаняном, с Фрадкиным. Хоккей, визит на Кубу, бой быков - я голосую, протестую, требую, я откликаюсь, я на все готов... Хоть что пишу, я сам почти не ведаю...
(По В.Аксенову - А.Гладилину - А.Битову) МАЛЬЧИКИ С ТРАССЫ
..Лабухи кентовались до ручки. Кореш зашмалил - и кадра отпала, прибалдела, зашилась. Заскулила собака в сенях, и Валерка задохнулся от Люськиных грудей, точно зажаренных, точно бы вымазанных подсолнечным рафинированным маслом по полтора рэ полбанки. Он знал, что утром он уже не увидит их, этих грудей, этой Люськи, и вообще - утром все будет иначе. Потому что утром все они, все отрядовцы, двинут на трассу, и никто не чухнет, потому как святое это дело для закиревших пацанов. Они перешибались в тысячах кэмэ от дома, в тысячах солнц от Луны, но они верили - свято и глухо, а главное - крепко верили: верили в маруху из продовольственного ларька, в мощность своего ВЭФа, и они верили в свою будущую трассу, в трассу своей забубенной целинной жизни. Неиспохабленной жизни. Ветреной жизни. Целомудренной. Комсомольской.
ГОМЕР
ИСПОВЕДЬ ЖУРНАЛИСТА
Тихо брезжит ленивый рассвет над уставшею за день равниной. Здесь ударную вахту несут капитаны степных каравелл. Беспокойны сердца их, мозолисты руки, натружены спины. Но порыв вдохновенной души, как всегда, беспримерен и смел.
Непокорные пряди отбросит со лба комбайнер-комсомолец. Вспомнит он обязательства, взятые им накануне страды. И зардеется гордостью за молодых кукурузное поле. И в далекой тайге зацветут под крылом самолета сады.
Я о подвигах славных легенды слагать никогда не устану. Горизонты все шире, и гордые рапорты радуют слух. Я восславлю чужие труды и дела, как небесную манну. И тогда про меня в день получки забыть не сумеет главбух.
КАЖДОМУ - СВОЁ (Размышления в больнице)
Александр БЛОК.
Ночь. Улица. Фонарь. Больница. Храпит дежурная сестра. И ей жених красивый снится в сияньи злата-серебра. Он как из песни, как из сказки. (Залила щеки киноварь!) Звонок. Сестра открыла глазки: больница. Улица. Фонарь.
Евгений ЕВТУШЕНКО.
Здесь, на Слободке - монументов нет, и ни одной таблички на иврите. Врачебный подвиг в одах не воспет, и не увековечен он в граните. Но только тот поверит в их покой, кто сам всегда -цветуще-полнокровый. Для всех таких здоровых - я больной. И потому я истинно-здоровый!
Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ
Любите при свечах. Целуйтесь при весне. Читайте при очках. Лечите при Луне. Но и при свете дня, как и при тьме ночной, молю я при-меня отправить при-домой, пока я при-живой!
Александр ВЕРТИНСКИЙ
БУРНЫЕ СТРАСТИ (романс-пародия)
В полумраке кофейная зала, где в дыму дорогих табаков нас мелодия чья-то ласкала, обнажая, как раны - Любовь.
Но в колье перламутровой стужи мир себя ощутил в этот миг. Я услышал: "Прошу вас, не нужно. Что ж вы, право, такой баловник...”
И умолкли кларнеты и лиры. Ссохся меч виноградной лозы. Я прозрел. В леденящем эфире нависало предвестье грозы.
Предо взором восстала завеса, высочайшую волю даря: над Парижем, Варшавой, Одессой век двадцатый всходил, как заря.
18 февраля 1986 г.
Владимир КАЦ
1. …Москва осталась прежней – я не тот. …Мне не зазорно в стане мастеров.
Москва-Москва… Как много в этом звуке: Лужков, "Норд-Ост”, зима и сыр "Рокфор”. Уже не в МГУ, и не в науке. И не мажор в душе моей – минор! Гостиницы. Отказы из редакций. Семья в Одессе. Дел круговорот. И как же тут в поэты не податься?! Москва осталась прежней – я не тот! Булат, Марина, Анна, рядом – Осип, Борис, Давид… А я средь них – каков?! Отвечу (хоть никто о том не просит): Мне не зазорно в стане мастеров! 02 февраля 3003 г.
И слева – стих. И справа – стих. Стихов хороших – на троих. Тут рифме – порт. Струне – аккорд. И всё, поверьте, высший сорт. Короче, так Скажу я вам. Тут Кац с Талантом – пополам. А коль точней – То на двоих: Налево – стих. Направо – стих. 30 июня 2006 г.
Игорь ПОТОЦКИЙ
ПРЕЗЕНТАЦИЯ
Семидневье парижской недели тебе я отдам, чтобы взять твою душу и тело, забрать без остатка глаз огонь, что сжигал меня по вечерам, до последней строки, наспех брошенной в лоно тетрадки. Игорь ПОТОЦКИЙ
В зальчике бомондической библиотеки, что напоминает монмартрскую мансарду художника, я самоидентифицируюсь паломником в Мекке, или, может быть, Лениным - в Лонжюмо.
И ослепительно кимонящихся парижанок узнавая в одесских собственных ученицах, я разливаю шампанское по стаканам, тихо невозвращенным в бар на экскурсии в Ницце.
А за окном - пронырливые черноморские ветры, юморины, пьяные драки и заседания горисполкома. Но благодарные слушатели трепетно внимают мэтру, отмечая во мне страсть, и вдохновение, и истому.
И с тостом за Малларме, Бодлера и Аполлинера, поднятым в ритмах, позаимствованных у Бродского, я провозвещаю в Поэзии новую эру - эру мексиканского галла, сиречь - Потоцкого.
25 марта 2001 г.
Сергей ГОРБУНОВ
Мелодия томительного скрипа
Пронизывает дом мой много лет. Скрипит, когда друзья приходят, Скрипит она друзьям во след.
Ее не заглушить машинным маслом, И дверь сменив, ее не задушить. Скрипит, когда приносят письма, Иль телеграмму мне хотят вручить.
Когда моя любовь ко мне приходит, Скрипит она торжественно, светлей, Когда уходишь ты, она заводит Свой страшный стон протяжней и больней.
Когда осенний ветер в дверь врываясь Разбрасывает листья на полу, Она его пронзительно пугает, Затягивая марши, как в бою.
Когда уйду я, дом со мной простится, Вдруг заскулит пленительно она, Мелодия живительного скрипа, Печали и любви полна.
Сергей Горбунов
РАЗМЫШЛЕНИЯ О СКРИПЕ
Мелодия томительного скрипа Сопровождает нас десятки лет – Пронизывая дом, как воздух – гриппом, Когда друзья приходят на обед.
Да и друзьям вослед скрипучей дверью Патриархально шествует вослед…
Вы можете мне верить, иль не верить
Но без нее чего-то в жизни нет!
Пытался было я машинным маслом Скрип заглушить, как водкою – тоску. Но… почтальон с дежурно-кислой маской И с тяжеленной сумкой на боку
Мне пачки писем нес. И телеграммы. И в них светилась каждый раз любовь. И вспоминал я скрип оконной рамы, И скрип телеги, что везла морковь,
И осень, бушевавшая в апреле, Разбрасывала по полу стихи, И я боялся – правда, еле-еле, Что вдруг они окажутся плохи.
Однако, чем я становился старше – Тем больше лыко шло ко мне в строку. И не пугался больше я на марше, А радовался лишь: мерси боку!
Когда уйду – от лет, а не от гриппа! - Вдруг заскулит пленительно зурна Мелодию живительного скрипа, Ту, что печали и любви полна. 25 апреля 2009 г.
Евгений МУЧНИК
Всегда, в любое время года
Стоит над городом погода,
И даже если город спит –
Она над городом стоит.
Е.Мучник
Он перед сном чайку попил.
Средь ночи на очко сходил
И так как мнил себя поэтом –
Наутро выдал стих об этом.
* * *
Стою – смотрю на новые ворота.
И в сердце ностальгическое что-то.
Е.Мучник
Он посмотрел на новые ворота -
И сам себе напомнил, знать, кого-то…
Дерибас ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
1.ЛЕТАРГИЯ
На свою ли, на чужую беду Засыпаю – как живу: на ходу… Дерибас ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
Я родился, как во сне: наяву - И полвека всё спросонья живу. Засыпая после сна на часок, На ходу спал за уроком урок. Принимая перед сном димедрол, В пионеры я вступал, в комсомол. Было дело - прикорнул я всерьёз И проспал, простите, даже понос, Грипп, ветрянку, гепатит, диабет, Всё либидо, коитус и минет, Хоть в антрактах между снами и сном То и дело становился отцом, В полудрёме получал ордена – Но не помню, хоть убей, на хрена. А однажды - вот спасибо судьбе! - Как увидел некролог о себе, На свою ли, на чужую беду Летаргичествовать начал в аду. Всюду черти – наяву, как во сне, Словно в жизни, улыбаются мне - «Аты-баты, миль пардон, вас ист дас, спи спокойно, дорогой Дерибас! Ну, а спросит кто: живёшь-то ты как – У попа была собака». Итак…
23.12.2003
2.ДЕРИБАС – НАВЕКИ!
…Просто на какой-нибудь поляне Буду без свидетелей зарыт. …Был такой, мол, Д.Преображенский – Мало ли иных таких грядёт…
В модном жанре самоистязанья, Ретушируя автопортрет, Клятвенно, на Торе и Коране – Утверждаю: Я – Большой Поэт! Но, хотя давно я числюсь в мэтрах, И в разряде классиков уже – Как простолюдин, хожу до ветру И, как все – в постели неглиже. Как поэт Светлов, смеюсь охотно Над упадком стариковских сил. Словно Брежнев, сам себя почётом, Как селёдку луком, окружил. Путаюсь в записках и бумажках, Каждый росчерк собственный ценя. Ничего на свете нету краше Мира целого – вокруг Меня! Там, где есть заказы для поэта – Реквием ли, ода – всё равно. Лишь бы холили меня за это, На ТВ снимали и в кино. И, как только подоспеют вишни В знатном дяди-Ванином саду, Так на Новодевичье – не ниже! – Обелиск заказывать пойду. Бомж погостный рухнет на колена, Чувствуя, что без меня – каюк… И воспрянет Дух Преображенный, Дерибася всё и вся вокруг.
21.11.2005
3.ВОСКРЕСНЫЙ ДЕРИБАН
Ливень хлестал, как свищ В ящикеп с пивом. Небо навзрыд рыдало Ночь напролдёт. Был я убог и нищ, Спал сиротливо. Если Ваалу мало – Мне достаёт. Только б услышал Бог, Только б учуял. Только б меня узрел Бог мой и брат. Только прохордит срок – Нет больше Чуда. На плащанице – мел. Кто ж тут распят?
Купол чужих небес В голову спрятав, Я дерибанил ночь, Словно жену. Тихо с кровати слез, Точно Иаков, И устремился прочь… Сам на кону! Сюром своих стихов Сердце пронзая, Только кого в тот миг Не поминал. И в перекрестье снов, Будто Даная, Мне открывал свой лик Некто Ваал. Кто же я есть? –Никто С зеркалом в паре. Как Диоген – один, Хоть и не трус. Тяжко коню в пальто Без гонорара. Вдруг осенило: блин! Я ж – Иисус!
07.06..2006
4.НЕКРОЛОГ
…А она его не любила… …Он – дурак, а её зовут – Люда… …И лишь старый и грустный сеттер У погоста хозяев ждёт…
А она его не любила. Да и он её не любил. Кто – в Калашном ряду, кто – с рылом, Выясняли по мере сил. И за чашкой ночного кофе, Заменявшего им Джек-пот, Что ему было в масть – ей по по-фиг. И, конечно, наоборот. Тут поди, разберись ты – ну-ка, В бесконечном потоке дел: В «Мерседесах» - чужие внуки, У соседки шашлык сгорел. Такова, знать, у жизни трасса, Коль стихами надрался вдрызг. …На погосте в честь Дерибаса Лишь облезлой дворняги визг.
06.08.2006
5.АЛАВЕРДЫ
И наступает время оно, Как дважды два и трижды три – Таксист компании Харона Уже сигналит у двери.
Зимою лютой, знойным летом Вдруг разорвется связь времен, Когда потребует поэта К священной жертве Аполлон. И стихотворных многотомий Увидев стопки в стеллажах, Он скажет, что погода в доме – Не главное, а тлен и прах. И с кислой миною на роже Он сочинителю в укор Оставит метку: «Искры Божьей Не обнаружил. = Ревизор» Но ревизуемый, однако, Не огорчится, не всплакнет: С Поэзией неравным браком Себя связал он без забот. И что теперь ему Гекуба, Коль ордена есть и чины. И есть фарфоровые зубы, И в доме закрома полны. Он VIP. Начхать на время оно: За рубль куплены права, Чтоб сам себя он в Аполлоны Определил – как дважды два!
20.07.2008
Ираклий АНДРОНИКОВ
ВОСПОМИНАНИЯ О БОЛЬШОМ ЗАЛЕ РЕСТОРАНА
(по мотивам пародии Владимира Волина)
Надобно вам сказать, мои юные друзья, что вот уже несколько лет подряд, начиная с того дня, как я познакомился с Лермонтовым, я не обедаю дома. Я объездил уже все рестораны мира в поисках внука того повара, который кормил Михаила Юрьевича, но до некоторых пор эти поиски успехом никак не могли увенчаться. И вот однажды... Я быстро собрал чемодан и поехал в Таганрог. Надобно вам подчеркнуть, что в Таганроге до сих пор живет одна чудесная старушка, обладательница уникальной, единственной в мире коллекции - картотеки всех поваров, от повара Юлия Цезаря до кока Николая Озерова. Я ехал и чувствовал, что мне предстоит встреча с человеком, который, наконец-то, меня накормит от души и по-лермонтовски. Я уже почти видел этого человека: глотка - кратер! Небо - купол! Жест - дирижера Штидри! Эрудиция - самого Соллертинского! Голос - как у Сальвини в роли Сальери!” Походка - как у Остужева в роли Бестужева! И ни одной лишней детали! Однако... Передо мной появился совершенно иной человек. В большом зале таганрогского ресторана возник субъект с русалочьей прической и ехидно огрызнулся: - Давай, батя, по-быстрому, шашлыков нет, котлеты будешь? "Господи, - подумалось мне, - насколько же гениален был Лермонтов, насколько пророком был он, написав еще полтораста лет назад: - Да, были люди в наше время - не то, что нынешнее племя...” А вы говорите, общественное питание у нас на высоте!
Валентин КАТАЕВ
ПО ВОЛНЕ МОЕЙ ПАМЯТИ (фантасмагорический апофеоз)
Пробел. ...в памяти мальчика, еще не ставшего вольнопером, георгиевским кавалером и почетным членом Французской Академии искусств; еще не ставшего даже юным другом сухого и желчного, несколько геморроидального старика с Княжеской. Княжескую еще не назвали по-новому - улицей Баранова, но термометр, по которому я узнаю много лет спустя и улицу, и дом на ней, - термометр, кажется, уже пришпилен к шпингалету, ядовито выкрашенному в цвет шпината. На парижской Пляс Пигаль ко мне подошел интеллектуаль Альфред Поросюк - он золотисто осклабился, чем в свое время потряс Модильяни, рассказавшего о том Эренбургу. Этот человек... ...лаял, точно Кубик, не нашедший Травы. Уже успела исчезнуть Девочка, так и не узнав себя в Моте, угощавшей меня куличами на Ближних Мельницах. А может, не было и Поросюка, и он только пригрезился мне, почему-то в облике усатого матроса, отчаянно цеплявшегося за пароход "Тургенев”. Но скорее все же не Тургенев, а Пушкин вытягивал вперед правую руку с зажатым в ней автоинспекторским жезлом. Он указывал путь сыну гимназического учителя Петра Бачея, который сквозь отцовское пенсне не сразу разглядел в стене нужную маленькую железную дверь, ведущую к мовистам. А там был горизонт. И мириады песчинок, накатывавшихся с Большого ли Фонтана, или с аркадийского берега, или же с Капри... Каприччос Гойи: Андрюшка потом сравнит их с родинками на ягодицах героини самоубийства и героина. Причудливые переплетения ассоциаций захватывали и захлестывали меня. Лев Толстой, выбираясь из Ясной Поляны в Скуляны, жаловался на то же Я высыпал из его томов эти заметки, как из Рога Оберона. ...в Скулянах его не приняли. Кроме места для внука арапа, кроме места для командора-желтоблузника, там остался один-единственный колодец. Я считал его святым и бронировал для себя и, в крайнем случае - для Васи, с его вечными поисками жанра и меня в себе. Толстой же умер анафемированным. Об этом передали по телевидению в учебной программе для десятиклассников. Я этого не узнал. И все такое Останкино - тоже. В тот вечер Москва шумно встречала аэроплан из Багио, и венец мне пришлось передать прилетевшему с Филиппин Худощавому. Но я не жалел. Из предпоследнего ряда Концертной студии мне преданно улыбалась Фиалка.
Перепискино-Одесса
Михаил ЖВАНЕЦКИЙ
НИ О ЧЕМ
- Послушайте, Карцев, вы, конечно же, спешили на концерт, да? - Да? - А? - Что? - Что? - Я вас спрашиваю! - А я вам не отвечаю. - А почему вы не отвечаете? - А я грузин. Я по-вашему не понимаю. - Та-ак-с. Товарищ не понимает. Какой же вы грузин, товарищ? Вы разве не кассир Сидоров? - Я не кассир Сидоров. Я - Авас. - Вы - Авас? - Авас. - А кто же начальник транспортного цеха? - А он... убийца! - Какой еще убийца? - Который убил Ильченко. - Это я - Ильченко! - Нет, вы не Ильченко. Ильченко убили, а убийца вместо него на концерт пошел. Выступать. - Выходит, по-вашему, я убийца? - Послушайте, что вы ко мне пристали? Ты чего, ты чего пристаешь? У тебя что, жена заболела? - Нет. - Может, тебе жизнь надоела? - Нет... вроде... - Так нет, или вроде? - Нет. - Или да? - Да. - Или нет? - Нет. - Ну. привет! - Кому - привет? - Семья есть? - Привет семье!
В.СЕРДЮК
СПАТЬ ХОЧЕТСЯ...
Дайджест "Повести о журналисте”, опубликованной в журнале "Молодая гвардия”, №8 за 1969 год и подготовленный совместно с однокашниками по журфаку МГУ Лёвой Кардашиным и Мишей Ерёминым)
Глава 1. Еще сквозь сон Дмитрий Васильевич услышал, как по мосту звякнули ведра. Жестковатый звон прогнал остатки сна. Г лава 2. Проснулся Платов под вечер. Глава 3. Перебив сон днем, Платов никак не мог заснуть ночью. Спать в большой комнате не любил Глава 6. В коридоре зазвонил телефон. Егор полежал еще мгновенье. Глава 8. Платов проспал. Солнечное утро уже звенело за окном. Глава 14. Ночью к людям приходят сны - тревожные или радостные. А к нему они не шли, его они опять обходили. - Спать! Спать! - шептал Дмитрий Васильевич. Проснулся ночью. Люди спали. Только далеко заполночь умаял его сон. Глава 17. Потом услышал шепот хозяйки: - Он спит, что ли? - Вроде, спит. Глава 18. - Спишь? - спросила Нина. - Спишь? И еще тише: - Спи. Глава 9. - Интересно, какая же у вас профессия? - Я газетчик.
