Публикуется по тексту книги
"Бульвар Французский - кино одесское"
(г.Одесса, изд-во "Друк", 2010 г.)
НАТАША
Она была коренной москвичкой. Но
так уж вышло, что, кроме мамы, бесчисленная её родня и раньше жила, и поныне живёт
в Одессе. Так стоит ли удивляться, что практически каждое лето, едва позволял
график спектаклей и съёмок, она рвалась из столицы белокаменной – в столицу
черноморскую!
Первая встреча наша с Гундаревой около
трех десятилетий назад начиналась так едва ли не кошмаром. В аэропорту я
встречал её, вместе с Наташей Крачковской прибывшую на съёмки фильма «Подвиг
Одессы», и мы втиснулись втроём (!!!) на заднее сиденье «Жигулёнка-копейки».
Зная, что Одессе, на Греческой площади, живут её дядя и тётя, я
поинтересовался:
- Наталья Георгиевна, Вам удобнее
сейчас к родичам, или сначала хотите на студию?
В ответ последовала буря. Актриса
была до предела возмущена:
- Мы же ровесники, да ещё и
коллеги! Вон, Крачковской ты не «выкаешь», а она старше меня на десять лет! Или
я уже так плохо выгляжу? Короче, если есть желание общаться дальше – прошу
запомнить раз и навсегда: я – Наташа, ты – Женя, и никаких «выканий». Ясно?!
Я опешил, но тут, к счастью, вмешалась
Крачковская:
- Женя, да ты не тушуйся, она
наша, она добрая, честное слово!
Гундарева расхохоталась:
- Что, испугался? Пошутить
нельзя… Ничего, всё нормально будет, я тебе обещаю!
И - вытащила из сумки малюсенький
термос с кофе, сделала глоток, передала глотнуть мне, и мы «на-брудершафт» расцеловались. Сидевший
рядом с водителем супер-баскетбольного роста киностудийный ассистент режиссёра Боря
Николаевский (уж ему-то со своими ногами при всём желании на заднем сиденье не
уместиться!) - поёжился:
- Ну, ребята, у вас и страсти!
Гундарева отреагировала
мгновенно:
- Шутка, Боренька, просто
невинная шутка!
С тех пор никогда больше не
называли мы друг друга на «Вы». А вот шутить она и впрямь любила и умела. Да
так, что порою, сам великий мастер розыгрышей Никита Богословский ей позавидовать
бы мог!
Как-то в Москве дежурным микроавтобусом телевидения ехали мы со съёмок
телефильма «Дети солнца» - с нею, Иннокентием Смоктуновским и Богданом Ступкой.
И Наташа стала разыгрывать Иннокентия Михайловича. Мол, сначала она заедет к
подруге («ненадолго, буквально на часочек-другой!»), потом надо завезти меня аж
в Ясенево, затем - Богдана на вокзал, к поезду, а уж тогда только – на
Суворовский бульвар, где жил Смоктуновский. Между тем, наш поистине великий
попутчик Смоктуновский всю жизнь воспринимал всерьёз абсолютно всё, что ни
скажи. И немудрено представить себе его состояние в тот момент!
Почувствовав это, Наташа ласково прильнула
к нему:
- Миленький, ну, что Вы! Я же Вас
так люблю, не надо обижаться, ладно?!
И Ступка успокаивал:
- Конечно-конечно, Иннокентий
Михайлович, Наташа же шутит!
А вот ещё: в Одессе, на
киностудии, снимали комедию из жизни
Наполеона - «Избранник судьбы». В павильоне от жары можно было потерять
сознание. Она выдохнула:
- Господи, срочно надо отвлечься,
иначе я умру на месте.
Отвлечься - означало пошутить,
расхохотаться её фирменным гундаревским раскатом.
И тут же - нашла повод. Увидев
проходившего мимо человека, которого все на студии, и даже приезжающие актёры,
знали как искателя склок и сплетен – Наташа намеренно громко обратилась ко мне:
- Так сколько, Жека, ты говоришь,
я тебе должна «отстегнуть» за сегодняшний вызов на съёмку?
Я невозмутимо подыграл ей:
- Как мы с тобой и договаривались
- 50% от суммы твоего аккордного договора!
Номер сработал. Спустя неделю меня вызвали в прокуратуру Одессы,
где уже был официально зарегистрирован «сигнал» того доброхота: мол, Гундарева
даёт мне взятки, а я их беру. И, разумеется, пора бы нас с нею на пару
определить куда следует…
Да Бог с ними, с шутками. Тем
паче, что только на моей памяти за двадцать с лишним лет у Гундаревой было их
столько, что целого тома не хватило бы на воспроизведение. Мы же, в конце
концов, любили Наташу не только за шутки! И бесчисленное множество титулов,
призов, премий и орденов получала она не за это...
Горько, конечно, но лишь в
день смерти впервые её публично назвали «великой актрисой эпохи». А ведь сама
она, честно говоря, очень ревностно относилась к своему реноме! Однажды, в
компании общих друзей, когда зашла речь о том, кого считать «номером один»
среди актрис, она в лоб спросила меня:
- А ты мне, интересно, какой
номер в общем списке определяешь?
Я без зазрения совести пожал
плечами:
- Второй.
- Да?! А кто же, по-твоему, первый?!!
- Раневская!
- Ну-у, ты даёшь… Мы же о Солнце
и о Богах не говорим…
Имя легендарной Фаины Георгиевны Раневской
было поистине святым для всего актёрского мира, а уж для тех, кому, подобно
автору этих строк, выпало общаться с нею – и подавно. И сравнивать себя с Раневской
никогда и никому и в голову придти не могло.
Но ведь и то, что умела делать на
сцене и на съёмочной площадке Гундарева, зачастую потрясало!
В первоначальном варианте сценария
уже названного нами сегодня двухсерийного фильма «Подвиг Одессы» было не более,
чем лёгкое упоминание о продавщице газированной воды, которая «крепким одесским
словом» благословляет краснофлотцев, проходящих по улице на бой с фашистами. И
всё. Уже и не вспомнить, кому именно явилась идея пригласить на этот малозначительный
эпизодик Гундареву – спасибо, театр Маяковского целый месяц был у нас на
гастролях… И самое невероятное состояло в том, что Наташа - согласилась! А
дальше - дальше, смещая куда-то «на обочину» всех непременных, по фильму
государственного заказа, героев в генеральских и маршальских мундирах, на
первый план неодолимо и властно вышла
простая одесситка тётя Груня – так звали гундаревскую героиню. И в блистательной
плеяде занятых в этой ленте актёров (Шиловский и Романов, Степанков и Макарова,
Яковлев и Борисов… - да простят меня и они, и не названные здесь иные
великолепные и талантливейшие мастера!) Гундарева оказалась, как ныне бы
сказали, «мегазвездой». Да при этом ещё так очаровала всех чисто
по-человечески, что расставание с нею по окончании работы над картиной даже для
бывалых профессионалов кино становилось грустным и обидным.
И чтобы ещё хоть как-то
это расставание отдалить, мы с оператором Альбертом Осиповым, имевшим за
плечами крепкий опыт режиссуры, запустили в работу короткометражку – о том, как
шли съемки «Подвига Одессы». Благо, была тогда подобная практика: по заказу
«Союзинформкино» выпускали десятиминутки о лентах «особой государственной
важности», а ведь «Подвиг Одессы» и был именно госзаказовским! Но вот как в
очередной раз буквально вырывать Гундареву из её сверхплотного графика
спектаклей и других съёмок?!
Я полетел в Москву, к Наташе. Уговаривать
ее не пришлось - она согласилась мгновенно:
- Ну, конечно же, да, Жека, и я расскажу
там всё, что значат для меня Одесса и одесситы, ладно?
Ещё бы!!!
Все согласования в театре, на
«Мосфильме» (с «Ленфильмом» и Центральным телевидением вкупе!) были достигнуты,
вопреки опасениям, быстро: подействовали её желание сниматься в этой ленте и её
же собственная настойчивость. Тем более, характер у Наташи был сугубо мужской.
Помню, тогда же она сказала мне в самолёте по пути в Одессу:
- Если я дома сама гвоздь в
стенку забиваю, так что, я мужика - пусть хоть режиссёра, хоть директора
киногруппы - уговорить не смогу?
На съёмках «Одессы памяти моей»
(предложенное мною название нового фильма было принято без возражений)
Гундарева трогательно и нежно признавалась в любви к городу и его обитателям.
Немудрено: её одесский дядюшка Николай Петрович всегда служил ей мерилом
человечности, достоинства и душевного тепла. И, говоря об одесситах, она
обращалась, быть может, в первую очередь - к нему. Но…
Снятый нами её
спонтанный монолог оказался несколько «в стороне» от московско-редакторских представлений
о том, как сие должно было звучать. И синхронно записанный текст потребовалось
переозвучить. А прилетать снова Гундарева уже не могла. И тогда вдвоём с асом
звукооператорского искусства Анечкой Подлесной мы помчались опять в столицу, на
студию имени Горького, где «под Гундареву» заказали смену озвучания. Но… кто
мог предположить, что именно в тот день с утра Наташа почувствует себя очень
плохо, и в том состоянии, в котором вышла она из такси у студийной проходной,
разве что в реанимацию ложиться под капельницы… А ей-то предстояла тяжелая и
интенсивная рабочая смена в тонзале!
Мы переглянулись с Подлесной: все
наши хлопоты - впустую!
Гундарева буквально простонала:
- Ребята, пятнадцать минут
передышки - и я работаю. Я всё понимаю,
не паникуйте.
Она грузно, с трудом опустилась в
протёртое кожаное кресло посреди тонзала. А через пятнадцать минут… встала,
подошла к микрофону – и с первого же дубля, залпом, выдала «отредактированный»
текст. И при этом не отказала себе (и нам!) в удовольствии сугубо актёрскими
средствами так расставить акценты, что казённые, на первый взгляд, фразы обрели
иное, органичное и по-одесски теплое звучание. А когда услышала от следивших за
синхроном (совпадением артикуляции на экране со звучанием голоса)
монтажниц-москвичек неподдельное «Браво!» - тихо попросила:
- Если можно, валидола…
На следующее утро уже в Одессе мы
с Анной Макаровной Подлесной показывали результат своего блиц-визита в Москву.
Реакция дирекции киностудии не отличалась от той, что мы слышали накануне от
московских монтажниц.
Постановочное вознаграждение за
фильм «Одесса памяти моей» едва ли не превзошло те гонорары, что выплатили нам за
«Подвиг Одессы» - такова была оценка со стороны заказчика ленты,
«Союзинформкино». Наташа расплылась в улыбке:
- А что, Жень, дорогого я стою, а?
И тут же вздохнула:
- Ой, тяжела и неказиста жизнь
советского артиста!
Для справки: съёмочный день
Гундаревой, Евстигнеева, Ульянова, Смоктуновского или Раневской по тем временам
оценивался… в 56 рублей.
А вот что до тяжёлой и неказистой
жизни, и до того гвоздя, который она дома самолично в стенку привыкла
заколачивать…
С актёром Михаилом Филипповым
семью они создали уже в более чем зрелом возрасте. Предыдущие браки у нее не
сложились. У Наташи так и не было детей. Женщины понимают, что это для неё
значило…
Она очень дружила с режиссёром
Аллой Суриковой. Преклонялась перед
Андреем Гончаровым - худруком театра имени Маяковского. Сдержанно и достойно
отвечала на признания в любви и восхищении
со стороны Раисы и Михаила Горбачёвых. Всегда была благодарна драматургу
Александру Володину - за написанную им в сценарии «Осеннего марафона» роль,
которую сыграла с блеском. Подтрунивала над «примадонной» эстрады, которую
однажды даже чуть ли не спародировала в картине «Зимний вечер в Гаграх».
Однажды, вдруг – неожиданно для всех – стала депутатом Государственной Думы
России.
Но…
Трагедия, которая подстерегла
Наташу Гундареву в самом начале нынешнего века, перечеркнула остаток жизни.
На панихиде в мае 2005-го слёз не
скрывали знаменитые артисты, и слёзы то были не актёрские, а человеческие.
Её похоронили в Москве, где она и
родилась.
Телевидение стало выпускать одну
за другой программы фильмов с её участием - да и фильмам этим, к счастью, несть
числа.
Несть числа и эпизодам,
составлявшим собственно наше с нею общение. То общение, которое оказалось на
поверку с самого начала - дружбой, и дружбой осталось в памяти.
А в том полукруглом доме, что
выходит на Дерибасовскую улицу бывшим книжным магазином, только уже со стороны
Греческой площади - родственники Гундаревой больше не живут. Они переехали на
Большой Фонтан. Но одесской прописки не сменили. И свою Наташеньку они тоже всегда считали одесситкой. Да она-то, в общем,
и не возражала – напротив, искренне радовалась этому.
|
