МАЙОР ОЛЕГ, или Судьба резидента-2005

(окончание)

3. «ФОРД»  ИЗ  ОДЕССЫ

Официальная сдача телефильма «Двое в песках» Центральному телевидению в Останкине прошла, вроде бы, успешно. Замечаний по ходу просмотра, как это нередко случается в подобных случаях, не звучало. Вот разве что непривычно-выжидательно вели себя руководители Гостелерадио СССР, явно пытаясь уступить пальму первенства в итоговой оценке фильма невысокого роста и очень плотного сложения человеку лет шестидесяти в штатском. Да и  многочисленная его свита суетилась, словно бы пытаясь предугадать малейшее желание шефа.

А сам мужчина не обращал на свиту ни малейшего внимания и, то и дело привычно поглаживая наголо бритую голову, непринуждённо и живо интересовался: как снимали тот или иной эпизод? довольны ли остались кинематографисты солдатами, приставленными в качестве обслуги к киногруппе во время съёмок в Каракумах? И вдруг спросил «в лоб»:

- Ну, а наших людей там не встречали?

Именно так, особо педалировал он слово «наших». А в том, кого имел он в виду, сомневаться не приходилось: ведь перед началом просмотра нам шепнули, что в зале будет присутствовать лично начальник Главного Разведывательного Управления СССР, генерал армии Г-ов.

Собственно, жаловаться на дефицит общения с военачальниками в самых высоких званиях и рангах за время работы над лентой «Двое в песках» нам было бы грешно. На разных этапах и по разным поводам только ваш покорный слуга, в частности, встречал и с Начальником ГлавПУРа СССР - генералом армии Епишевым, и с его первым заместителем, ставшим вскоре «живой легендой» перестроечного времени - генерал-полковником Волкогоновым. А было и так, что непосредственно патронировавший производство картины генерал армии Стрельцов прибыл к нам на инспекцию в барханы… с несколькими кочанами капусты и парой авосек картошки. Видимо, ему успели доложить, что одесские киношники буквально изнемогали от бесконечной осетрины изо дня в день в течение трёх месяцев подряд, вот и решил военачальник осчастливить нас той снедью, что уже воспринималась киногруппой как недоступные деликатесы.

Впрочем, единственным, кто в тот день не растерялся, увидев командующего округом с капустой и картошкой в руках, - был Олег. В неизменных «адидасовских» шароварах и в майорском кителе на голый торс он обнялся с высоким гостем, как добрый знакомый - и они пошли негромко обсуждать что-то своё, не подвластное, видно, законам субординации. В свою очередь, и мы уже  не дивились этому безусловному нарушению воинской иерархии: каждому было ясно, что Олег - такой же «обычный  майор», как любой из нас - Папа Римский, было.

Однако же, вернёмся к вопросу начальника ГРУ в Останкине:  

- Ну, а наших людей там не встречали?

Директор съёмочной группы Юрий Каменский и режиссёр-постановщик Вадим Лысенко молча переглянулись.

- Вы об Олеге? - спросил генерала автор этих строк.

- Чудесный он парень, правда же? – расплылся в улыбке начальник крупнейшей спецслужбы страны. И по слогам подчеркнул:

- Чу-дес-ный! Стопроцентно наш кадр!

Итак, официальное подтверждение того, кем был неожиданный каракумский благодетель кинематографистов, состоялось.

А на следующее утро я бродил по Ленинским горам с Таней, женой Олега, с которой был знаком ещё с того самого дня, когда я нанёс-таки визит отцу Олега и ей. (И впрямь: обещанную мне по телефону отцом Олега фаршированную шейку Таня готовила отменно!) Обнаружили мы с Татьяной и общую знакомую - Марину Майко, жену Димы Харатьяна. Таня говорила, что после отъезда из Одессы её свёкор, профессор, возглавил одно из спецуправлений МИДа СССР и быстро адаптировался в Москве. А вот сама она по-прежнему «спит и видит» пляж на десятой станции Большого Фонтана, где ещё девчонкой проводила лето за летом. Поделилась новостью: Олег вскоре может приехать на две-три недели в Москву, навестить семью.

- А где он сейчас? – спросил я.

- В Центральной Европе… - сказала она. И не понять было: то ли сама не знает точнее, то ли не велено ей «раскрывать государственную тайну». А Таня, словно для самоуспокоения, добавила:

- Собственно, к Европам ему не привыкать…

Гораздо позже я узнал, что речь в тот день шла о Германии. 

О том, что в числе прежних служебных плацдармов её супруга была Скандинавия, я уже знал. Знал и о том, что особую миссию выполнял он во время военного конфликта Англии и Аргентины на Мальвинах: в каракумском его бунгало об этом свидетельствовала уйма фотографий. Знал я, что были у Олега дела в Колумбии. И что московское начальство именно в его колумбийской «командировке» не разрешило ему осуществить одну шальную, ещё с юности, мечту.

Убеждён: это неправда, что у разведчиков заведомо не может быть пристрастий и увлечений. У любого человека есть слабости. Даже Штирлиц – и тот 23 февраля не в силах был отказать себе в печёной картошке под невразумительное мурлыканье старой русской песни.

У Олега была страсть: автомашины. Издавна хотелось ему, чтобы любимая женщина ездила на чёрном «Форде». И вот чёрный «Форд» ему подарили. Но забирать его с собой Центр запретил.

Зато спустя годы, скрываясь от жары и пыли под кондиционером в гостиничном номере далёкого среднеазиатского городка, я услышал телефонный звонок. В трубке звучал голос Олега:

- Я за тобой заскочу, поедем туда, где нет ни жары, ни пыли. Жди сигнала!

Через четверть часа прямо под окном у меня раздался… матчиш. Да-да, тот самый старинный автомобильный клаксон, что буквально сводил с ума одесских девчонок на заре туманной юности наших прабабушек.  

Я вышел на улицу. У гостиничного подъезда стоял чёрный «Форд».

- Глянь-ка на номер! – кивнул мне Олег через открытую дверцу.

Номерной знак привёл меня в изумление: 01-09 ОЕЕ.

- У тебя - что, везде, во всех городах машины под номером 01-09? – сразу вспомнилась мне «Чайка» под дождём в Домодедове.

- Увы, не везде удаётся одесские номера вешать, - усмехнулся он.

- А начальник одесского ГАИ об этой машине знает? - наивно поинтересовался я.

- Да зачем это ему, мы же с ним по разным ведомствам служим! – пожал плечами Олег. - Ладно, поехали. У меня пару часов свободных есть.

И мы отправились на соляное озеро, что впору назвать десятым чудом света, если к семи общеизвестным добавить, в качестве восьмого, нашу с Олегом родную Одессу, а в качестве девятого - самого Олега.

На обратном пути я чуть-чуть узнал об афганской одиссее Олега.  Это и вовсе особая история, детали, связки и поворотные моменты которой стали мне известны, однако, совсем даже не от него самого, а от московского сценариста несостоявшегося фильма много лет спустя. История, почти тютелька-в-тютельку та, что воспроизведена в телесериале «Сармат», но… с точностью до наоборот, если судить с позиций общечеловеческой морали и порядочности. Не хочу спорить с талантливыми и высокопрофессиональными авторами «Сармата» - прозаиком Александром Звягинцевым и режиссёром Игорем Талпой. В конце концов, ни имени Олега, ни, тем более, его фамилии они не называли с экрана. И, безусловно, имели они, авторы, стопроцентное право на создание телесериала в той сюжетной спирали и в том ракурсе, что привлекли к их детищу благодарное зрительское внимание.

Между тем, как раз того сюжетного ответвления, что связано с Олегом и выведено в «Сармате» для персонажа по имени Вадим, - в том, старом московском сценарии, не было. Очевидно, к этому и относились ставшие поистине ключевыми слова сценариста, ушедшего из отечественной спецслужбы во французский бизнес:

- Никого из ныне действующих по прямому профилю наших ребят я не засвечиваю. Так что совесть у меня чиста.

О том, насколько может быть чиста совесть у разведчика, говорили мы и с Олегом. Это было, когда мне вспомнилось об удивительнейшем человеке, о котором незадолго до того впервые услышал я от Иосифа Кобзона.

4.чужие сРЕДИ своих.

Иосиф Давыдович Кобзон  торопился: надвигалась ночь, а ему ещё предстояло мчаться на своём видавшем виды «Мерседесе» за несколько сотен километров от Одессы - к родителям, с которыми не виделся он уже месяца полтора. Ведь в Ялту, откуда я «вытаскивал» его для записи песен в одесском телефильме «Взять живым», он примчался на два давным-давно запланированных концертных дня из Москвы, но и в самой-то Москве успел провести разве что пару часов - транзитом из Афганистана. А уж Афган, с концертами для солдат прямо в кузове грузовика с откинутыми бортами, в ту пору, в начале восьмидесятых, был для Кобзона, пожалуй, не менее святой Меккой, нежели родительские пенаты. И - глубокой сердечной болью. Потому что, конечно же, Кобзон знал и собственными глазами видел там куда больше того, о чём кастрированно-лакированными  клише вещали дикторы телевидения и радио.

Но вот песни записаны. И за стаканом водки и булкой с куском колбасы мы сидим в маленькой комнатке съёмочной группы на четвёртом этаже киностудии. Вдруг Иосиф Давыдович тянется к телефонной трубке:

- Господи, я же в Одессе… Чуть не забыл позвонить…

Увы, телефон упрямо выдает длинный зуммер: на другом конце провода трубку не снимают.

- На даче он, наверное… Интересно, как там у него со здоровьем - а то хандрил Лев Николаич в последнее время…

- Лев Николаич? Неужели Толстой? - пошутил администратор нашей киногруппы Боря Кильметов.

- Нет, ребята. Не Толстой. Но, поверьте, личность тоже легендарная.

И Кобзон рассказал о генерале Льве Николаевиче Горелове - одессите, которого в Одессе практически никто и не знал. Руководитель группы советских военных советников в Афганистане, он был личным другом президента Хафизуллы Амина и чуть ли не с пеной на губах доказывал на заседании политбюро ЦК КПСС, что начинать интервенцию в Афганистане - смерти подобно для Кремля. Тогда разъярённый генсек Брежнев прошамкал:

- Вот вы, генерал, и будете туда войска наши вводить!

«Просто прокремлёвского» президента Амина объявили платным агентом ЦРУ, чтобы заменить его «ещё более прокремлёвским» Бабраком Кармалем. И группа офицеров КГБ уничтожила афганца Амина, а заодно - и своих  же соотечественников, разве что внедрённых в его ближайшее окружение другими советскими спецслужбами. Нашла коса на камень. Схлестнулись «сопредельные ведомства» одной и той же страны – СССР.

Сегодня этим никого не удивишь. На переделе сфер влияния и баснословных денег между большими начальниками и просто начальничками всяческих «контор глубокого бурения», как издавна звали олицетворявшую спецслужбы Лубянку, построены сюжеты  многих фильмов. Да только передел этот, как принято в России, был кровавым. Гибли тысячи и десятки тысяч людей. 

Генерал Горелов, для которого понятия человеческой и офицерской чести отнюдь не были пустым звуком, не мог простить этого верному андроповскому инквизитору - шефу КГБ Крючкову. И не простил! Взбешённый Крючков устроил настоящую охоту на Горелова, но Лев Николаевич, как видно, родился под счастливою звездой. И уцелел.

Понятно, что тогда, на излёте брежневского застоя, говорить обо всём этом вслух было нельзя. Правда, в августе 91-го, когда Крючков оказался, наконец-то, «на своём законном месте» - в тюремной камере «Матросской Тишины», Москва стала кое-что рассекречивать. Но ненадолго. Уже в наши дни полковник-гебист Путин восстановил на фасаде Лубянки барельеф главного гебиста страны Андропова и первым возложил к нему цветы. 81-летнего генерала армии Крючкова российский президент призвал к себе в советники…

А со Львом Николаевичем Гореловым - искреннее спасибо Кобзону за оставленный в 1982 году номер телефона! – через 11 лет мне посчастливилось вести сорокаминутное интервью в прямом телеэфире. Удивительного обаяния, редкостной интеллигентности и блестящего остроумия человек, он рассказывал об Афгане, о друзьях, вспоминал о головоломных (ни одному сценаристу таких не придумать!) операциях. Сетовал, что нет под рукой изданного о нём в Америке документального романа Генриха Боровика, что нет с собою копии тоже в Америке снятого о нём же, Горелове, целого фильма. Оставил мне на память несколько фотографий своих - из Афгана. Потом, ещё много лет спустя, идеей написать о генерале увлёк я давнего друга - прекрасного журналиста Сашу Левита, даже отдал ему гореловские фотографии. Но по чьей-то злой воле у Саши произошла дома трагедия, и вернулся он из командировки уже не в квартиру свою обжитую, а буквально на пепелище. Разве ж тут до тех снимков?! Надеюсь, если Лев Николаевич, и ныне здравствующий в Одессе, прочитает эти строки - он простит их автора за так и не возвращённые фотографии…

Впрочем, мы ведь говорили о Кобзоне, не так ли?

Так вот, в поздний летний вечер 82-го года на киностудии, разворошив собственную память об Афгане, Иосиф Давыдович обмолвился: начинают основательно пошаливать нервишки. И тут уже я продиктовал ему несколько телефонных номеров в Москве и Ленинграде. По ним Кобзон мог связаться с Вадимом Борисовичем В-вым, генерал-полковником и академиком, который жил в Ленинграде, а работал в Москве. У этого человека, профессионально и на самом высоком уровне связанного с космическими исследованиями, друзья - специалисты-психологи Института медико-биологических проблем - за две-три недели не только успешно снимали самый жестокий стресс, но и вообще могли научить любого самовоспитанию олимпийского хладнокровия. И, в частности, автор этих строк успел напроситься на его протекцию, как только закончится работа над картиной «Взять живым». Да ведь и познакомились мы с ним на этом фильме: многолетним увлечением Вадима Борисовича была… история военного костюма. И он с удовольствием принял предложение консультировать нашу киногруппу как раз по этим вопросам.    

Словом, памятуя о принципе «помоги ближнему» - отрекомендовал я Вадима Борисовича, с его связями в мире  космических психологов-эскулапов, и Кобзону.

Не знаю, вспомнил ли знаменитый певец о переданных ему номерах, но только 7 ноября 1982 года я сам позвонил на ленинградскую квартиру Вадима Борисовича: поздравить с октябрьскими праздниками и заодно сообщить, что «созрел» для приведения в порядок собственной нервной системы.

Трубку взял его сын. Он долго расспрашивал, кто звонит, по какому поводу, а потом с трудом выдавил:

- Папы нет.

- А-а, он в Москве? – беззаботно спросил я, зная место работы отца моего собеседника. - Даже в праздники работает?

- Нет… Его вообще нет… Извините…

О том, что произошло с академиком и генерал-полковником Вадимом Борисовичем В-м, о его жуткой, за гранью мистики, трагической гибели не было ни слова в газетах и радиотелевизионном эфире. Лишь светлой памяти Дмитрий Антонович Волкогонов сказал мне около года спустя:

- Обещаю вам, Евгений, вы об этом узнаете. Но… к сожалению, очень нескоро. У нас ведь принято считать, что во внеземные цивилизации  одни сумасшедшие верят. Только вот этих «сумасшедших» почему-то не в Минздраве лечат, а в КГБ. Тем более, когда эти «сумасшедшие» - такие, как человек, о котором вы спрашиваете… 

И всё же, правду о происшедшем с Вадимом Борисовичем  узнал я раньше, чем предполагал Д.А.Волкогонов.

И на этом примере лишний раз убедился: стремясь остаться настоящим человеком, порою поневоле окажешься «чужим среди своих».

Счастье, что, после всех выпавших на его долю  перипетий, выжил генерал Лев Николаевич Горелов!

Генерал же Вадим Борисович В-в за то, не поступился честью и порядочностью, расплатился жизнью. Его Лубянка  сумела «достать», и достать, что называется, по полной программе. 

А правду об этом знал Олег...

5.ОБЕСЦЕНЕННЫЕ ЗВЁЗДЫ.

Академик Вадим Борисович В-в любил цитировать гениальный афоризм Пифагора, повторенный впоследствии Леонардо: в каждой науке столько науки, и в каждой истине столько истины, сколько в них математики. И, располагая информацией, которая с сугубо математической неопровержимостью доказывала возможность существования более высокой цивилизации, нежели наша, - он и обсуждал её открыто. Тут-то и возникала проблема: кремлёвско-лубянская идеология категорически утверждала, что более высокой ступени человеческого развития, нежели советская, нет и быть не может – по определению: не может быть такого никогда, и точка. Помните же: «Россия - родина слонов», а «учение Маркса всесильно, потому что оно верно». (И даже… «Советская журналистика является самой передовой в мире потому, что она прогрессивна!»  - именно так, уже не случайной тавтологией, а убийственным анекдотом звучала первая фраза в учебнике по профилирующей дисциплине на журфаке МГУ, где учился автор этих строк).

Вадима Борисовича пытались «наставить на путь истинный». С ним «беседовали», ему «разъясняли». А он - «не понимал». Да ещё, ко всему прочему, «интернациональную помощь» Афганистану вслух называл «интервенциональной».  

Академику предстояла зарубежная командировка с выступлением на международной конференции. А пресловутые искусствоведы в штатском «попросили» его сообщить о том, что он, во-первых, чересчур занят текущей работой, а во-вторых - плохо себя чувствует. Он отказался. Ему впрямую напомнили, что он - генерал-полковник, то-есть человек военный, а значит - обязан подчиняться приказу. И Вадим Борисович в тот же день передал организаторам форума… подтверждение своего прибытия и участия.

Главному разведуправлению поставили задачу «обеспечить решение вопроса». Но что-то, как говаривал Штирлиц, то ли не сложилось, то ли не состыковалось. Уверенности в успешном результате спецоперации у её инициаторов не было. И в дело вступили люди из КГБ.

Вадим Борисович в очередной раз собирался из ленинградской квартиры в московский кабинет, но чуть ли не впервые в жизни… опоздал на поезд. И вернулся домой. А поезд Москва-Ленинград, знаменитая «Красная стрела», попал в аварию. Без академика. Конечно же, авария была «случайной». Мол, с кем не бывает?! Собственно, ни раньше, ни позже именно с «Красной стрелой» ничего подобного и не было. Так, быть может, подлинной случайностью стало как раз непредвиденное отсутствие академика В-ва в числе её пассажиров?

На следующий день он приехал на вокзал вовремя. И поезд ушёл точно по расписанию. И прибыл в Москву минута-в-минуту. На Комсомольской площади Вадим Борисович сел в зелёную «Волгу» и поехал на работу. Через несколько кварталов из-за угла выскочил тяжёлый грузовик, бешеным ударом смял «Волгу», мгновенно убив её водителя и пассажира - и исчез. Разумеется, ни грузовика, ни его шофёра «случайно» так и не нашли, И даже номер грузовика остался неизвестен. Тоже, понятное дело, «случайно».

В течение сорока восьми часов с момента этого происшествия от «случайного» инфаркта скончался кое-кто из титулованных специалистов КГБ «по особым вопросам», и к летальному исходу привели его  подчинённого «случайно» отказавшие тормоза в личных «Жигулях». Ещё один их коллега «случайно» исчез из Москвы, потом объявился за границей и быстро-быстро получил там политическое убежище. Лубянка и Кремль потребовали выдачи предателя, потом его даже заочно судили и приговорили к высшей мере. Зато он остался жив.

А через десять дней, что называется, «своим ходом» и вполне естественным путём отправился в мир иной лично дорогой товарищ Леонид Ильич Брежнев. И тут было уже не до обстоятельств «случайной» гибели академика В-ва.

Опыт подобных операций в КГБ нарабатывался годами и апробировался на величайшем артисте и режиссёре Соломоне Михоэлсе, на любимом земляками партийном лидере Петре Машерове… Недаром, знать, приснопамятный специалист по разработке и осуществлению такого рода «мероприятий» Павел Судоплатов дослужился на Лубянке аж до генеральских погон.

Или это – тоже случайное совпадение?

В самом деле: множество случайностей бывало и в кинематографической жизни, и зачастую именно эти случайности оказывались буквально вещими; иногда в их результате даже рождались шедевры – такие, к примеру, как экранная походка профессора Плейшнера в «17 мгновениях весны».

Но Плейшнера придумал Юлиан Семёнов, а любимцем миллионов сделал его приглашённый Татьяной Лиозновой феноменальный Евгений Евстигнеев.

Олег – это реальность.

Так вот. Олег, помнится, не раз подчёркивал: как в разных ведомствах служат он и начальник одесского ГАИ - точно так же и в разных ведомствах служат он и «борцы против диссидентов».

- Олег, а ты имел отношение к подобным вещам?

- Нет. Никогда.

- Но ты знал о них?

- А что ты хочешь услышать?!

Афганская война ушла в прошлое, и, слава Богу, ни в Афган, ни в Чечню никто уже не погонит сегодня наших 18-20-летних соотечественников. Для моей внучки события в телесериале «Сармат», ставшем случайной отправной точкой для этой публикации, такое же преданье старины глубокой, как для её деда - история Куликовской битвы.

Вадим в «Сармате» выбрасывает на дно морское свою Звезду Героя.

За очень много лет до премьеры «Сармата» Олег рассказывал мне о совершенно реальном человеке, который поступил подобным образом.

Так что же, вконец обесценены награды? 

Когда-то молодые дружно потешались над присвоением звания Героя Советского Союза египтянину Гамалю Абдель Насеру и алжирцу Ахмеду Бен Белле. Настоящие герои войны возмущались, многие не скрывали слёз от бессилия повлиять на беспредельное кощунство.

На государственном мемориальном погосте в Москве венок от имени первого лица России возлагают к надгробию Рамора Меркадера, получившего Золотую Звезду за то, что ударом ледоруба по голове зверски убил жившего в Мексике почти беспомощного старика Льва Троцкого.           

Впрочем, и о Меркадере тоже было кино, и не одно даже. Обесценены не только награды. Слово «резидент» для нынешних молодых обозначает исключительно бизнесмена, работающего в своей стране.

Может быть, я ошибаюсь, и поразительное совпадение московского сценария 15-летней давности с «Сарматом» - всего лишь ещё одно свидетельство повсеместного клиширования киносюжетов?

Правду ли рассказывал мне Олег, да и с чего бы это ему так нежданно-негаданно «раскрываться» и «самозасвечиваться»?

Я не знаю, где находится Олег сегодня. Мы с ним не виделись уже много лет. Но, учитывая возраст его, опыт и реноме, весьма вероятно, что он и нынче «действует по прямому профилю». Отсюда, конечно же, фрагментарность и заметная незаконченность каждого из эпизодов, имеющих отношение к нему (и не только к нему!) и описанных мною. И вопросы, оставленные без ответов.

Я не стану ничего утверждать. Возможны и совпадения. Даже такие.

Только вот телесериалов как не любил, так и не люблю. Уж извините, имею право и на такое мнение, не правда ли?

И -  самое последнее.

Сию секунду, поздним вечером в самом конце октября 2005 года, когда пишутся эти строки, с экрана телевизора доносится реклама. Словно у чревовещателя, полузагробный голос вещает:

- Их настоящих имён не знает никто. Но они действуют для того, чтобы победить…

Стрельба, кровь, голые девочки. Одним словом, новый сериал.

А потом - реклама дезодоранта, которым, надо понимать, пользуются его герои, когда между выстрелами ублажают голых девочек.

                                               Октябрь 2005 г.